Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]
В пригорье Хан тоже задержался недолго. Суровые горцы, носившие островерхих меховые шапки и густые, крашенные углем бороды, не питали особого доверия к его азиатской внешности и того и норовили, как сбросить со скалы или засунуть в какой-то чертов дымный столб, откуда уже никто не возвращался. Не почувствовав от местного населения поддержки не в одном из своих проектов, степной повелитель снова бежал и на этот раз обратил свой взор на приморье, где его деловой хватке помешал прискорбно глупый случай. Не учтя суровость законов, он выиграл в карты у какого-то служивого, и когда его застукали на нечестной игре, он чуть было не поплатился головой.
Можно было углубиться внутрь континента, и поискать что-то более подходящее, но для этого следовало пересечь бескрайние степи, сотни километров палой травы и палящего солнца над головой. Днем тут бушевали пыльные бури и солнце жгло так нещадно, что с непривычки люди падали в обморок. Ночи же были настолько холодны, что если неосторожный путник отбился от каравана и не удосуживался одеться теплей и развести огонь, то мог отправиться на тот свет из-за переохлаждения. Тут Хану впервые улыбнулась удача, в виде мелкого бандита Сут-Хана, имеющего под своим началом порядка трех сотен конных головорезов, и занимавшегося грабежом мелких караванов. Сут-Хан принял его как дорогого гостя, польстившись на идеи незнакомца, однако через несколько месяцев отбыл на тот свет, прихватив с собой трех сыновей и двух братьев, а его место занял Урук-Хан, новое слово в мире кочевых племен.
Идя к поставленной цели Хан не церемонился, и очень скоро понял, что дружбу и верность тут можно купить, а страх и раболепие, вызванное демонстрацией силы, зачастую становиться решающим фактором во всех переговорах. Однако, в отличие от своих степных коллег, новый Хан не замкнулся только на грабежах и работорговле, и стал поддерживать отношения с большей частью криминального мира приграничья. Те сдавали Урук-Хану караваны, осилить которые сами бы не смоги, а но, в свою очередь, щедро платил своим осведомителям из полученной добычи. Одно из новшеств в криминальной среде, которое культивировал и взращивал Урук-Хан, являлся киднепинг, однако и наркотрафик своих соотечественников был весьма прибыльным и гонцы степного повелителя, не щадя ни своих, не лошадиных сил, перевозили дурь с одного края континента до другого. Они не задавали вопросов, были верны как собаки, и полностью на самоокупаемости, так что бизнес Хана попер вверх. Уже через три года группировка Хана превратилась в полноценную орду. В живой силе, как в конной, так и пешей его ОПГ если не превышал, то был равен другим ордам, кочующим по степи и в какой-то момент, стал той силой, с которой считались не то чтобы степняки, а и регулярные королевские разъезды. По приказу его величества Матеуша, в приграничных пределах было спешно отстроено с десяток гарнизонов, и если ранее служба там неслась от случая к случаю, то теперь в крепостях находились регулярные пограничные силы.
Сам же Урук-Хан, отличавшийся дальновидностью, хоть и вел свои дела на широкую ногу, однако на рожон не лез и эскалацию конфликта с пригорьем и королевством не производил. Более того, редкие официальные его визиты при дворе его величества и в центральные гнезда горцев позволили ему обзавестись новыми знакомыми, которые в свою очередь были не прочь пополнить свою казну кровавой монетой Хана. Коррупция, и без того неуправляемая, разрослась буйным цветом.
Впрочем, если вы думаете, что Урук-Хан вольно и безнаказанно лез в чужой карман, вы, наверное, сильно ошибетесь, ибо желающих поживиться на дармовщинку было предостаточно и местная криминальная братия вовсе не обрадовалась, когда увидела, как на их оперативных просторах работает этот гастролер. Возмутились и приморские пираты, и пригорные контрабандисты и даже чиновники королевства, ожиревшие от откатов. По сути «гроза степей» вел позиционную войну и на удивление, позиции его были крепки. Барон смотрел на это и удивлялся. Удивлялся и смотрел.
Покидать свободный город и Кима с его бойцами для меня почему-то было сродни предательству. Бросать союзника, пусть даже и трижды расчетливого, в час черной беду, это просто не укладывалось у меня в голове. Однако расчетливые холодные доводы Серого и молчаливое согласные с ними всех членов нашей экспедиции заставляло меня подчиняться большинству. Да, я был не воин, и не стратег. Определенный стаж боевых действий у меня имелся, но что он по сравнению с партизанской войной лучников, укрывшихся в кронах хвойных гигантов, или в сравнении с той же пешей атакой, имея из вооружения только меч, а из зажиты плохенькую кольчугу, или того хуже, потертые от времени и выщербленные вражеским металлом легкие пехотные доспехи. Впрочем, хватит рефлексии. Не известно, как сам ловчий повел бы себя на моем месте. Это, и еще несколько аспектов случившихся по дороге к перевалу, меня оправдывали полностью, так что очень скоро я выбросил эти странные мысли из головы и сосредоточился на текущих задачах.
В первую очередь нам требовалось раздобыть средство передвижения, снаряжение и припасы. Местная одежда, как нельзя лучше подходила для путешествия в горах. Черные шапки, толстые стеганые тулупы, которые не то что тепло сохранить, а, наверное, и стрелу бы задержать могу, да высокие сапоги, проложенные мехом, были у нас в наличии, так что некоторая часть проблем отпала сама собой. Припасы, ну по крайней мере до цитадели, можно было добывать по дороге. Амир неплохо стрелял, а Суздальский мог развести костер или построить убежище практически из чего угодно, сказывалась подготовка спецназа. Даже транспорт, и тот нашелся. Спрятанная нами в кустах около входа в тоннель телега с впряженной в нее лошадкой позже была приведена в лагерь, однако из-за запаха на нее никто не претендовал. Само же тягловое животное больше подходило для перевозки тяжелых грузов, нежели для бравого кавалеристского натиска, так что очень скоро мы стали обладателями добротного транспорта с сомнительным запахом, и едва собравшись, и погрузив нехитрые пожитки, мы выдвинулись в сторону гор. Ехать по дороге, огибающей город было, по меньшей мере, безрассудно, так что едва мы отдалились от лагеря, как на ближайшей развилке, правящий лошадью серый, свернул направо и мы покатили по добротной, почти отполированной, объездной. Ехать было, скажу я вам, одно удовольствие. Подвода шла ровно, легко проходя малейшие выбоины. Солнце ласково светило, грея больное колено, а запах хвои и прелых листьев почти компенсировал остаточные миазмы, распространяемые нашим экипажем. Суздальский и Барус поначалу морщились, однако и они потом привыкли, а вскоре и совсем перестали замечать запах.
— А ведь путешествие идет не так ужи и плохо. — Прервал нависшую над телегой тишину Серый. — Все мы живы, здоровы, и почти не выбились из графика.
— А как же Грецки? — Тут же напомнил я. — Барон остался пленником этого мерзавца Хана, и бог знает, что сейчас происходит в орде. Я вам клянусь, господа, что, если хоть один волос даже, упадет с его головы, я приложу все усилия чтобы этого демона содрали кожу заживо. — Сказано это было мной в запале, и надо отдать должное, произвело неожиданный эффект. Я, по сути, по выражению, по позиции, человек мягкий и ненапористый, и только обстоятельства, в которые меня вгоняют, вынуждают меня действовать жестко. Моя сущность, вроде загнанной в угол крысы. Предпочел бы убежать, но если вокруг бой, то уж извини приятель, придется его принять и перегрызть пару глоток. Не отправляться же на тот свет в одиночестве. Сказанное не воротищ, однако та бесценная секунда, когда я увидел лица своих товарищей, была для меня слаще меда. Серый и то обернулся и посмотрел на меня с интересом. Суздальский сделал это холодно, как бы невзначай и только в глазах моего старинного приятеля Амира блеснула тревога.
Как не старалась троица, но летучий отряд Урук-Хана ускользал каждый раз, так что преследование затянулось. Зимин не находил места и в какой-то момент думал повернуть назад, дабы не сорвать передачу дочек Подольского с рук на руки дражайшему родителю, однако ехавший рядом Азир очень недвусмысленно воспринимал все намеки и в конце концов и все предложил рейдеру отправиться назад самостоятельно, забрав с собой поднадоевшего за время погони Барсука. Доводы по поводу того, что Подольских с легкостью обманет, получив своих дочерей без должного просмотра, на Азира никакого впечатления не производили, и несколько раз дошло даже до драки.
— Ты вообще понимаешь, что твои бойцы начхать хотели на мои приказы? — Рычал Зимин на десятника. — Им с прибором на то, чей я друг, и повиновались они только тогда, когда ты рядом был. Стоило тебе, дурья башка, отлучиться, как я просто переставал для них существовать, а ты предлагаешь вернуться и возглавить отряд. Да тот же доктор подтвердит мою правоту. Пустая это затея.
